— Нет, нет. Немодный. Слишком старый. Как я сам. Кружка произнес без всякого выражения:
— Ты собираешься покинуть нас, Хрис?
— Ох, я тут подумал… — Хрис протянул руку и снял с гвоздя у входа потертую фетровую шляпу, которая не покидала своего места со дня его приезда на Перекресток.
Бидж переступила с одной ноги на другую и посмотрела на грифона, который не сводил с нее своих золотых глаз. Когда все остальные промолчали, она сказала:
— Хрис, с твоим отъездом может быть связана проблема — не для нас, хотя мы и будем без тебя скучать, — проблема со здоровьем…
— Я знаю. — Он улыбнулся девушке. — Раньше, там, у нас, я ведь был болен, верно? Бидж неуверенно кивнула. Хрис нахмурил брови, вспоминая:
— Было трудно говорить. Помню, все слова казались мне странными, и я иногда не знал, где нахожусь. — Он снова улыбнулся Бидж. — Правда, я и теперь не знаю, где нахожусь, но с этим все в порядке, правда? Мне стало лучше… даже колени перестали болеть. Мне следовало бы быть счастливым. Ты сделала мне много добра, дорогая. Спасибо. — Он погладил Бидж по голове, потом, вспомнив, что она не маленькая девочка, смутился и неуклюже отдернул руку. — Ты не против?
— Я не против. — Бидж боялась, что сейчас заплачет.
— Стан, он ведь говорил тебе, что родился не в Америке? Бидж кивнула.
Хрис посмотрел вдаль, сощурив глаза, как будто солнечные лучи слепили его.
— Все это время — всю войну — я не получал ни строчки от Софии. Я все думал, что с ней могло случиться — жива она или нет, видел ее во сне. Потом пришло письмо от священника. Короткое письмо: «Мы не имели возможности спросить вас насчет имени. София сказала, что вашего отца звали Константин». — Хрис умолк и снова улыбнулся.
— С тех пор мне стали сниться уже они оба. Все время. Они погибли, они голодают, болеют… Когда я впервые увидел Константина, а потом и мою Софию, я проплакал всю ночь.
В фургоне Стефан продолжал читать учебник и делать выписки в тетрадь, пристроив книгу на рулевой колонке, чтобы руки были свободны.
— И с тех пор я с ними не разлучался больше чем на день. Когда София умерла, остались мы со Станом вдвоем. Она все время снилась мне, еще долго после того, как умерла, только я не говорил Стану.
— А теперь эти сны вернулись, — неожиданно сказала Бидж.
— Ты умная девочка, — довольно кивнул Хрис. Кружка нахмурился:
— Тебе следовало разбудить меня. Мы бы с тобой поговорили.
— Что ты мог мне сказать? Что у Стана все в порядке, что он не голодает и не скучает по мне? — Глаза Хриса увлажнились. — Здесь я снова стал соображать, да. Это хорошо. Но я не могу остаться.
Хрис посмотрел на дальние холмы, как будто мог видеть за ними Америку.
— Там я снова стану больным.
— Может быть, — осторожно согласился Кружка. Хрис рассмеялся:
— Не может быть, а наверняка. Там я был болен, здесь поправился. Теперь я возвращаюсь… Что же ты думаешь? — Он похлопал Кружку по плечу; он никогда так и не отвык обращаться с трактирщиком, как с подростком. — Да ладно. Я должен увидеть Стана, моего маленького Константина, моего мальчика. Семья… — Он удивленно посмотрел на Кружку, как будто увидел его в первый раз. — Семья — это все. — Хрис смутился.
— Конечно, это все. — Кружка, хмурясь, показал на грифона и гостиницу. — Ты не беспокойся обо мне, Хрис. Моя семья здесь. Вот уже многие годы.
Хрис кивнул.
Мелина выбежала из дверей, чтобы попрощаться с Бидж и Стефаном, и замерла на месте, увидев чемодан. Хрис повернулся к ней, наклонился немного, чтобы заглянуть ей в глаза, и протянул руки, как дедушка, обнимающий пятилетнюю внучку. Мелина кинулась к нему и крепко обняла. Хрис поцеловал ее в обе щеки и в лоб.
— Может быть, придешь в гости? В Виргинии, к нам со Станом?
Она кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами:
— Я каждую неделю хожу туда в церковь. — Она коснулась коптского креста на шее, который ей подарила Анни. — Может быть, кто-нибудь подвезет меня до города, и я зайду повидаться.
Хрис хитро прищурился и коснулся ее покрытого шерстью колена:
— Надень длинную юбку, ладно?
Мелина быстро закивала, повернулась и убежала в гостиницу, чтобы никто не увидел ее лица. Фавны, вспомнила Бидж, легко смеются и плачут.
Б'ку стоял в сторонке, глядя на Хриса с несчастным видом. Хрис пожал ему руку, потом обнял. Б'ку все еще смотрел на него своими темными печальными глазами.
Хрис издал несколько щелкающих звуков и странных гортанных гласных. Б'ку заулыбался и ответил ему той же фразой, поправляя произношение старика. Потом пастух повернулся и ушел внутрь дома — он попрощался с Хрисом.
Кружка пожал руку старому греку:
— Помни, ты можешь сюда вернуться, когда захочешь. Тот пожал плечами:
— Я знаю.
Он подтащил чемодан к грузовику и постучал в окно. Стефан, оторвавшись от учебника, виновато посмотрел на старика, поспешно выпрыгнул из кабины и помог Хрису забраться на сиденье. Хрис удобно расположился там еще прежде, чем Стефан успел уложить его чемодан в кузов. Старик опустил стекло, помахал остающимся, потом закрыл окно и жестом велел Стефану заводить двигатель.
— Вот это человек, которому точно известно, чего стоит его жизнь, — пробормотал грифон.
— Откуда ты знаешь? — покачала головой Бидж.
— А ты подумай. Ты сама раз или два подходила очень близко к этой черте.
— Я рисковала жизнью, — медленно проговорила Бидж. — Это ведь не одно и то же, правда?
— Ты очень проницательна.
Бидж уселась на заднее сиденье и раскрыла Книгу Странных Путей. Хрис снова открыл окно и высунулся, глядя на проплывающий мимо чужой мир. Помимо указаний, куда поворачивать, которые Бидж давала Стефану, в кабине царило молчание.
В Виргинии шел дождь. День был пасмурный, красивый особенной красотой: тяжелые тучи цеплялись за вершины гор, стекали вниз по ущельям и руслам ручьев, нависали над долинами. Хрис поднял воротник и нахлобучил шляпу, когда они въехали в Кендрик.
Когда грузовик остановился перед «Джиро», Хрис поблагодарил Бидж так официально, как мог бы сделать это в конце торжественного обеда, вытащил чемодан из кузова и поднялся к двери осторожными шажками, стараясь не потерять равновесие на мокром тротуаре. Бидж и Стефан смотрели ему вслед, пока он не открыл дверь ресторана; немолодой уже Стан выронил вилку и перепрыгнул через стойку бара, как двенадцатилетний мальчишка.
— Он сделал правильный выбор, — сказал Стефан.
— Пожалуй. — Бидж думала о том, каким Хрис был раньше: растерянный, почти утративший способность говорить, часто не знающий, где находится. Если Эстебан Протера прав, все это скоро может вернуться.
